Новости – Общество
Общество
Игра в независимость
Актеры Евгений Овчаров и Анастасия Оболенская в сценке из спектакля «Любовь». Фото: Ирина Егорова
Какие премьеры может себе позволить андеграундный театр в Белгороде
31 марта, 2015 18:18
16 мин
Независимый молодежный театр «Новая сцена–2» собирает аудиторию в подвалах и на крышах, в магазинах и кофейнях, в парках и на автостоянках. На их спектакли не продают билетов — вход свободный, но все желающие прийти заранее записываются у режиссера. Здесь всегда аншлаг. Почему у театра нет большой сцены, а интервью с режиссером не всегда выходят в эфир, «Русской планете» рассказала создатель труппы Оксана Погребняк.
Субботним вечером в ДК «Юбилейный» людно. На стендах в холле — фотографии насыщенной жизни творческих коллективов домов культуры «от 7 до 70». Улыбающиеся дети в народных костюмах, исполнители бальных танцев, застывшие в грациозных па, напомаженные нарядные бабушки из хора пенсионеров «Надежда». Рядом расписание кружков и секций, под лестницей цветы в кадках, у входа — метровый квадратик вахтерской, с настольной лампой и тетенькой в очках.
Официально этот очаг культуры называется ГБУК «Белгородский государственный центр народного творчества исполнителей». «В декабре 2011 года в Белгородском государственном центре народного творчества (БГЦНТ), существующем на ниве культуры около 60 лет, начал свою работу его официальный сайт — мощный, действенный инструмент пропаганды народного искусства Белгородчины, деятельности БГЦНТ и культурно-досуговых учреждений области», — сообщает сайт ДК в разделе «О центре».
Позвали в зал. Проходим через темный коридор, поднимаемся по лестнице на третий этаж, дальше еще один темный коридор. Садимся на деревянные скамейки в зале хореографии, лет двадцать не знавшем ремонта.
Зрители отключили телефоны, возня затихла, свет погас. В полной темноте зазвучал голос Бориса Гребенщикова. Через дверь, в которую заходила публика, вошли пятеро актеров в черных трико, и действо началось. Показывают «Соль» — пластические этюды под музыкальное сопровождение песен из нового альбома БГ. Зрители, по-моему, даже не дышат.
– Спектакль окончен, спасибо вам большое за то, что пришли к нам. Все желающие могут оставить отзыв в нашей книге отзывов, нам важно ваше мнение, — говорит после окончания режиссер Оксана Погребняк.
Публика идет мимо столика с книгой отзывов и коробкой-копилкой. В нее можно положить пожертвование на развитие театра «Новая сцена–2». В этот раз, кажется, никто не остановился.
Последняя их работа «Любовь» — тоже пластические этюды. Под песни Земфиры. На этот раз играют не в хореографическом зале ДК, а в модной кофейне. Под сцену отдали часть зала, временно сдвинув столики и стулья, под гримерку — туалетную комнату, под партер — часть зала, где прямо на пол положили длинные подушки. За час до спектакля свет выставлен, актеры на месте. Костюмы — четыре белых вязаных свитера для девушек и один серый для парня. Всего в труппе пять актеров и режиссер.
– Эту площадку мне предоставила одногруппница, и настолько к нам здесь хорошее отношение, что мы можем репетировать до двух ночи, до трех, и с нами остается менеджер, мы можем все что угодно переставить, перекрутить, выкрутить лампочки, в общем полное понимание, — рассказывает режиссер Оксана Погребняк. — Эта площадка сама к нам пришла, и мы специально для них придумали спектакль «Любовь».
Кто-то из зрителей садится прямо на столик в углу, кто-то пристраивается на выступе у стены. Именно ограничением пространства объясняется предварительная запись на спектакли: иначе все желающие просто не поместятся в тесном зале.
«Жить в твоей голове», — начинает петь Земфира, и артисты показывают одиннадцать историй о любви, предательстве, одиночестве, о взаимосвязи всего происходящего между людьми. А рядом продолжается обычная жизнь кофейни: приходят и уходят посетители, то и дело включается кофемашина, за стойкой мелькают бариста. Пока идет спектакль, делают исключение только для кофемолки, потому что она жужжит, как болгарка.
Фото: Настя Оболенская играет в спектакле «Любовь», который молодежный театр поставил в кофейне. Фото: Ирина Егорова
Молодежный театр «Новая сцена–2» стал называть себя независимым в 2011 году. Тогда выпускница Института культуры и искусств и его же преподаватель Оксана Погребняк вместе со студентами третьего курса поставили спектакли «Преподаватель» по пьесе Евгения Гришковца, «Луна и трансформер» Андрея Крупина и «Кислород» Ивана Вырыпаева. Никто не думал, что эти пьесы современных драматургов вызовут волну негодования в управлении культуры и вузе.
– Так все глупо получилось: просто руководство вуза не видело спектаклей, но решило на всякий случай не показывать. А поскольку я со всеми драматургами в контакте, то сказала им, что спектакли мы не будем играть, потому что «нас попросили не играть, извините», — вспоминает режиссер. — Крупин сам начал активизироваться, стал им звонить, начали звонить из федеральных СМИ, и скандал стал разрастаться.
Неофициальный запрет на этих драматургов в регионе на тот момент совпал с отменой празднования Дня святого Валентина, который не укладывался в «Концепцию духовной безопасности», разработанную властями Белгородской области в 2010 году (по этой концепции в воскресные школы и духовные центры включили курс «Духовная безопасность», запретили массово праздновать День Валентина и Хэллоуин, запретили рекламу услуг экстрасенсов и гадалок, а также выпуск брошюр о воззрениях Порфирия Иванова и Николая Рериха — Примеч. РП.).
– Через полгода меня из вуза уволили, ребята — кто перешел на заочное, кто совсем ушел, и получилось, что мы для Белгородской области плохие, потому что очернили ее как-то, хотя ничего для этого не делали. Из-за этого мы лишились основной площадки в институте культуры, где ставили спектакли, и стали независимым театром, — продолжает Оксана.
Эксперименты с пространством, начавшиеся еще до конфликта, стали фишкой «Новой сцены–2», так что кофейня — далеко не самое экзотичное место постановок. Первой альтернативной «сценой» была крыша института культуры.
– В институте культуры постоянно были заняты все аудитории, и нам негде было репетировать, — рассказывает режиссер. — И тогда мы поставили первый эксперимент: сыграли спектакль на крыше, потому что это было единственное свободное место.
После крыши играли «Сказку о том, как мы с Надей работали в магазине модной одежды» в магазине одежды «Кира Пластинина». В заброшенном доме ставили «От красной крысы до зеленой звезды» по пьесе Алексея Слаповского. Один спектакль был даже в заброшенном фонтане.
– Хотели открыть сезон спектаклем в малом зале института культуры, но в тот день там не было света, а мы не могли отменить премьеру, у нас было такое правило: не отменять ничего. Тогда мы нашли заброшенный фонтан, за вечер переделали спектакль под него и ночью сыграли там. Это был такой вызов — не сдаваться до последнего.
Независимость, по словам режиссера, дала возможность ставить то, что хочется, но создала проблемы с поиском зрительных залов. Однажды на спектакль, который Погребняк поставила в память о драматурге Анне Яблонской, погибшей в теракте в Домодедово, пришел начальник областного управления культуры Сергей Курганский. Постановка ему понравилась, и он выделил актерам помещение для репетиций в ДК «Юбилейный».
– Летом, когда все коллективы в отпуске, мы вообще цари ДК: все свободно, с вахтерами мы друзья, с руководством вроде как все наладилось, по крайней мере не мешают и не говорят, что не надо ставить, — продолжает Погребняк.
По словам режиссера, за почти четыре года, что они играют в помещениях ДК, никто из дирекции дома культуры у них на спектаклях не был. Однажды местная газета написала о постановке «Детектор лжи» по пьесе Василия Сигарева, где главный герой — алкоголик, который постоянно ругается с женой. После этого директор ДК пришел узнать, что за спектакль такой, и спросил, «не поставить ли что-нибудь полегче».
«Полегче» Оксана не хочет. Идей много, хватит лет на пять вперед, но осознает, что не все поймут.
– Есть такие вещи, которые я хочу поставить, они очень жесткие, и я знаю, что пока еще не время, но оно обязательно когда-нибудь наступит для этого, — уверена она. — Сейчас я не знаю, как объяснить деятелям культуры Белгородчины, что мы не такие уж и плохие, что, если мы ставим спектакль про наркоманов, то это не значит, что мы пропагандируем наркотики или сами их употребляем. Наоборот, мы хотим поднять эту проблему и поговорить о ней. Но сейчас мы пока не можем поставить спектакль про наркоманов, потому что нас обвинят, опять скажут: «Чернуха», — опять будут кричать: «Шо они там творят!»
В театре играют непрофессиональные актеры, и попробовать свои силы может каждый желающий. Наборы объявляют в сентябре, приходит много людей, но тратить на репетиции по несколько часов ежедневно, задерживаясь за полночь, готовы единицы.
– Я впервые пришел к ним как зритель. Коллега привела на спектакль «Марьино поле», а через какое-то время увидел информацию о наборе в труппу и пришел, — так 27-летний успешный юрист Евгений Овчаров стал еще и актером. — До театра не было абсолютно никакого опыта выступлений, кроме, может быть, чтения стихов у доски в школе. В молодежном театре я уже год. Идти в профессиональные труппы не собираюсь, поскольку у меня нет актерского образования. Я был на многих постановках белгородских молодежных театров «Велосипед», «Спичка», «Образ», «Две обезьяны», мне ничего не приглянулось, и на данный момент лучшего молодежного театра, чем «Новая сцена–2», я не знаю. Пусть нескромно, но это так.
В труппе еще четыре девушки. Первокурсница Даша Никифорова в театре полтора года, и пока трудных ролей для нее не было.
– Каждый человек талантлив. Даже в педагогике есть правило: не за что похвалить — похвали за розовые щечки, — считает она. — В будущем хочу работать по профессии, я педагог, а учиться на актрису — нет. Мне кажется, что очень большой театр немножко грязноват, там соперничество, борьба за роли, стекла подсыпать могут, вы, наверное, слышали. А здесь мы как вторая семья, видимся чаще, чем с мамой.
Настя Оболенская, напротив, видит себя актрисой московского театра современной драмы «Театр.DOC».
– «Театр.DOC» — самая первая площадка современной драматургии в Москве, с нее и начались все эти современные постановки и корни всего того, чем мы занимаемся. Мы ж новой драмой занимаемся. И просто я думаю, что там мое место, — говорит она и, смеясь, добавляет, что никто так больше не думает.
По настоянию родителей Настя учится на архитектора, хотя втайне от них пыталась поступить на актерские факультеты в Питере, Москве, Екатеринбурге, в Воронеже дошла до последнего тура, но срезалась на конкурсе. В молодежном театре Оболенская сыграла больше 20 ролей.
– Они все разные, а самый волнительный… (задумывается и механически начинает мять рукой ступни) Наверное, был первый раз, когда еще боишься выходить на сцену. Хотя я и сейчас боюсь, каждый раз боюсь очень сильно, — рассказывает Настя. — Но здесь, в кофейне, нам нравится обстановка. У нас же там, в ДК, хореографический зал вообще на тюрьму был бы похож, если б не зеркала. Нет, нам нравится в ДК, просто здесь приятно очень, поэтому здесь легко.
Сцена из спектакля «Любовь». Фото: Ирина Егорова
По словам Оксаны Погребняк, после конфликта трехлетней давности их театр находится в некой оппозиции к официальному искусству.
– Нас никто не поддерживает, — говорит она. — Банальный пример: недавно был семинар режиссеров любительского театра, куда созвали со всей области режиссеров, а меня не позвали. Я не знаю, почему, но есть официальные органы, которые не считают наш театр театром, не считают меня режиссером и «в свою песочницу» нас не принимают. И так постоянно происходит. Звонит журналист с местного радио, приглашает рассказать о спектакле «Соль», я прихожу, рассказываю, мне дарят пластинку БГ с автографом — а через полчаса звонят и говорят: «Извините, наше руководство не пропускает с вами интервью, потому что вы запрещенный театр». Три года прошло — какой запрещенный театр?
В областном управлении культуры не считают «Новую сцену–2» запрещенным театром. По крайней мере, так говорят в интервью.
– Хорошие ребята, я был у них на спектаклях, мне нравится. Кое-кто их ругает, что там есть шокирующие кого-то вещи. Я этого не нашел, хотя и не искал, — признается РП начальник управления культуры Белгородской области Сергей Курганский. — У меня нет ощущения, что они в оппозиции. Художественно они могут выражаться как угодно. У нас запрещены только призывы к смене власти, религиозная нетерпимость, и мат я не переношу, но этого у них и нет. Вот то, что можно и нужно запрещать, и во всех демократических странах это запрещают. А если они предлагают какую-то художественную альтернативу, это не значит, что они в оппозиции. Это просто способ самовыражения, хотят — ну и ради бога.
По его словам, управление поддерживает все молодежные театры: два года в Белгороде проводится театральный фестиваль «Рассвет». Организовать его предложил художественный руководитель Белгородского государственного академического драматического театра им. М.С. Щепкина Виктор Слободчук, и в управлении идею поддержали.
– Он предложил собирать молодежные театры периодически на одной площадке, методическую помощь им оказывать, и мы организовали фестиваль «Рассвет», чтобы они могли сравнить себя с другими, чтобы появился дух соревнований, — говорит Сергей Курганский.
Культурный обозреватель крупнейшего издательского дома «Мир Белогорья» Катерина Шаронова считает, что появление «Новой сцены–2», которая представляет альтернативу традиционным театральным постановкам, вполне закономерно.
– Для развития театрального зрителя от детсада до первых курсов вуза нужен ТЮЗ, а его в Белгороде нет, и при отсутствии полифонии театральных эстетик кто-то должен отвечать на потребности в них белгородцев, поэтому появление «Новой сцены–2» вполне закономерно, — считает она. — Когда-то Оксана Погребняк первой показала белгородцам, что театр может быть другим. Но постепенно, найдя свои фишки, она развивается в количественном отношении, но, увы, не в качественном.
По мнению Шароновой, у Погребняк есть потенциал режиссера, но, как и режиссерам других молодежных театров, ей не хватает образования.
– «Новая сцена–2», «Велосипед», «Спичка», другие независимые труппы Белгорода — по большому счету, их общая и главная проблема в том, что нет сильной режиссуры, — считает журналистка. — Вместо этого воспроизводят сюжет, иногда считывая его довольно поверхностно, и щедро сдабривают иллюстрациями. Когда, скажем, громко играет музыка Земфиры, а на сцене в этот момент, условно говоря, страдает героиня, что подогревает мою эмоцию — невероятная музыка или режиссерский прием? По-моему, музыка, и никакого режиссерского решения за ней не стоит. Когда-то я ходила почти на все спектакли наших молодежных театров и могу об этом говорить.
Вне зависимости от того, что думают критики и как относится к творчеству «Новой сцены–2» профессиональное сообщество, каждый спектакль собирает полные залы. Зрители, побывав на одной постановке, хотят увидеть и другие. Студентки Настя и Эвелина были почти на всех спектаклях.
– Очень необычно, что они играют в разных местах, — говорит Настя о своем самом ярком впечатлении от театра.
Олег, мужчина лет сорока, посмотрев пластические этюды, честно признается: «Не очень понял без слов», — но говорит, что был бы не против посмотреть и постановки со словами. А вот зрительница Виктория, впервые побывав на спектакле год назад, теперь не пропускает ни одной премьеры.
– Каждая постановка по-своему интересна и необычна, сочетание текста, музыки и пластики просто потрясающее. Могу только пожелать им дальнейших успехов, и хотелось бы, чтобы у них появился нормальный зал, который мог бы вместить всех желающих, — говорит она.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
